Она положила овощи в котел, добавила воды и поставила на огонь, передвинув спящего Прыгуна, чтобы у него не обгорели шерсть и усы. Он даже не моргнул, когда она его двигала, старый лентяй! Дженис знала, что позже кот проснется и будет ждать маму, как всегда поступает, когда она уходит. Дженис расставила деревянные чашки и ложки, вырезанные папой, и переставила шафран на стол. Ей всегда хотелось, чтобы стол выглядел красиво.

Снаружи послышались звуки лошадиных копыт и мужские голоса. Дженис подбежала к двери и распахнула ее. Сердце ее заколотилось: она была уверена, что это так рано вернулся папа. Но на пороге стояла женщина в сером платье, подняв руку, словно собиралась постучать. Дженис и женщина стояли, глядя друг другу в глаза, и было трудно сказать, которая из них больше удивлена.

— Вы! — сказала Дженис.

— Да, — ответила женщина в сером. — Ты меня ждала.

— Правда? — спросила Дженис, удивленно мигая.

Она задумалась. Что-то в этой женщине показалось ей очень знакомым, хотя девочка была уверена, что никогда раньше ее не видела. Но несколько недель назад она проснулась от крепкого сна, думая, что мама позвала ее по имени, но мама спала. — Мне казалось, что я однажды услышала…

— Это был Призыв. А теперь пришла я. Эти остальные девочки, они тоже услышали Призыв.

Теперь Дженис посмотрела мимо нее и увидела, что с женщиной пришли и другие люди. Пять маленьких девочек примерно ее возраста. Некоторые стояли и смело смотрели на нее. Другие прятались за платьем женщины и хихикали. Одна из них сосала большой палец, и Дженис не могла не подумать, что сама отказалась от этой привычки уже много месяцев назад. Все девочки были очень похожи на женщину. Удивленная, Дженис поняла, что они похожи и на нее — с острыми чертами лица, с большими серыми глазами и треугольными маленькими личиками. Девочка почувствовала в них какую-то правильность, самообладание, которое как-то не соответствовало их возрасту. И неожиданно Дженис поняла, почему мама говорит, что она в свои шесть лет словно сорокалетняя.

Немного в стороне на аллее ждали пятеро всадников. На них были кольчуги и шлемы с металлическими занавесками, прикрывающими горло. У одного всадника, как у папы, был сокол. И хотя девочек приехало только пять, на свежей траве паслись шесть пони. Дженис снова посмотрела на женщину. Та гладила молочный овальный камень, висевший у нее на груди на серебряной цепочке. Дженис с неожиданной болью поняла, что хочет такой же камень, хочет больше всего в мире.

— Теперь мы готовы к пути, — сказала женщина, словно это самое естественное в мире. — Ты поедешь с нами.

— Да, госпожа, — ответила Дженис. Она решила, что будет невежливо закрывать дверь перед лицом этой женщины, поэтому оставила ее открытой. Сняла с крючка свой маленький рыжевато-красный плащ и надела.

Ей хотелось попрощаться с Прыгуном, но тот исчез.

Дженис завязала плащ у шеи, как ее научила мама, и вышла. Она тщательно закрыла за собой дверь.

Женщина рассмеялась.

— Какая ты аккуратная! — воскликнула она. — Как маленькая мышка!

Дженис не могла удержаться от смеха. Сама мысль о мышке, которая высовывает голову из норки в доме, за которым так следят Прыгун и Смельчак, заставила ее забыть о приличиях.

— В чем дело? — спросила женщина. — Что смешного? — И когда Дженис ей объяснила, она тоже рассмеялась.

— Тем не менее именно так мы отныне будем тебя называть — Мышь. Тебе нравится?

— О, да, госпожа! Очень. — Дженис-Мышь восхищенно смотрела на женщину. — А куда мы поедем?

— Мы поедем туда, где ты и все остальные девочки смогут учиться в особой школе.

Мышь наморщила лоб.

— Школа? — с сомнением спросила она.

Женщина снова рассмеялась.

— Это гораздо больше. Это место, где вам предназначено быть. — Она повернулась к остальным девочкам. — Идемте, дети. Приведите пони Мыши. Она не знает, который пони ее. Сможешь сесть на него сама?

— Да, спасибо, госпожа, — ответила Мышь.

Она много раз смотрела, как папа садится на Рангина, и поэтому точно знала, что нужно сделать. Она слишком мала, чтобы добраться до стремян Рангина, и папа подсаживал ее, когда она ехала перед ним. Но пони как раз подходящего для нее роста, и она без посторонней помощи села в седло.

И больше ни о чем не думая, вслед за женщиной и пятью девочками выехала из Благдена под охраной пятерых вооруженных всадников, оставив все и всех за собой.

Глава 5

Мышь вскоре узнала, что женщину зовут Пчела. Они поехали по северной дороге, двигались за Пчелой парами, ехали за ее лошадью так привычно, словно делали это всю жизнь. Стражники держались впереди и позади;

Ринфар, командир, сопровождал женщину, остальные четверо замыкали строй. Ринфар вез с собой знамя.

Мышь узнала, что эта дорога привела бы их в Лормт, если бы они оставались на ней, а не свернули на Большой Развилке. Она слышала о Лормте и раньше. Иногда мама говорила о том, что поедет туда изучать травы, но никогда не находила времени. Лормт кажется очень интересным местом, со всеми его свитками, учеными и науками. Даже его камни должны быть переполнены знаниями. И особенно сейчас, когда две из четырех башен рухнули, обнаружив много новых материалов. Ученые могут провести жизнь, описывая их. Мышь и другие девочки очень хотели взглянуть на Лормт. Но Пчела казалась совершенно равнодушной к этому месту и не упоминала о нем. Она решила туда не заезжать, не доезжать даже до Большой Развилки, а поехать напрямик по местности, и воины подчинились ей без возражений.

Большая дорога оказалась в превосходном, тщательно поддерживаемом состоянии. Твердая и с обеих сторон ограниченная низкой стеной. Мышь могла заглядывать за нее. Стена из серо-зеленого камня, цвета реки, вдоль которой они ехали. Мышь никогда в жизни не видела камень такого удивительного цвета. Вокруг Благдена камни красновато-коричневые, и сама земля красноватая, когда не вскопана заново и не влажная. В таких случаях она становилась темно-коричневой, почти черной.

Мышь подумала, что все будут смеяться над ней: она никак не могла удержаться и все время смотрела по сторонам. Она никогда не отъезжала далеко от Благдена, и мир за пределами деревни казался ей необычным, удивительным и немного пугающим. Но скоро она заметила, что остальные девочки смотрят, как и она, все, за исключением Звезды, которая лучше всех владела собой.

В пути девочки разговаривали, и Звезда, казалось, побывала везде и все видела. Чаще всего именно Звезда объясняла им, где они проезжают и что увидят на следующем повороте и за тем подъемом.

Первое впечатление Мыши оказалось верным. Все девочки очень похожи. Все они, и даже Пчела стройные, с хрупким телосложением. Помимо треугольных кошачьих лиц, у всех черные волосы и глаза и бледная кожа.

Они словно шесть сестер, путешествующих вместе с теткой. У всех теперь были новые имена. Мышь не знала, как их звали раньше, и ее это не интересовало. Впервые в жизни у нее появились подруги, настоящие подруги, которые могут понять ее, понять то легкое, сопровождавшее Мышь всю жизнь ощущение отчужденности от других. Она обнаружила, что все испытали это ощущение. В обществе друг друга им было очень хорошо, и они все поняли, что до этой встречи были очень одиноки, так одиноки, как только они это могут понять. И вот они вдруг словно отыскали пять сестер. Подругами Мыши стали и Птица, и Пламя, и Звезда, и Сверчок, и Шепелявая, которая не умела произносить звук "с". Это она сосала палец, когда чувствовала себя неуверенно.

Когда она говорила, все остальные посмеивались. Вскоре Мышь поняла, почему женщина дала им именно такие имена.

Птица оказалась умной и инициативной, она наклоняла голову, слушая, а потом летела в каком-нибудь направлении, когда ей в голову приходила новая мысль.

Пламя буквально светилась внутренним огнем, и, когда говорила, делала это с большим убеждением и очень серьезно. Сверчок всегда была неудержимо весела, а Звезда оказалась, вероятно, самым знающим в мире человеком, кроме мамы и папы, конечно, какого Мышь когда-либо встречала. А что касается Шепелявой, то ее имя и так понятно.